Войти | Зарегистрироваться

Свежий номер

ГАЗ №29 от 26 июля 2019 год2019-07-25

• Тяжёлые воспоминания

  Тяжёлые воспоминания2018-05-170В преддверии праздника Дня Победы мы познакомились с очень веселой бабушкой из п.Приморский Екатериной Кирилловной Тарахтий. Екатерина Кирилловна имеет статус «Дети войны». Сегодня она жизнерадостна, встречая нас, много шутила и улыбалась. Казалось бы, что могло бы быть плохого в жизни столь неунывающего и веселого человека, но на самом деле в её жизни было пролито немало слез и за улыбкой радости скрывается много печали и утрат. В годы Великой Отечественной войны в деревню, где она родилась, пришли немцы, и до сих пор, вспоминая то время, у Екатерины Андреевны перехватывает дыхание и трудно сдержать слезы.

  Родилась Екатерина Андреевна в 1936 году на Украине в деревне Яблоновица Винницкой области.
  - Как мы выжили тогда, до сих пор не понимаю, - утирая слезы рассказывает Екатерина Кирилловна. – Когда немцы были уже в деревне, я держала маму за юбку и кричала - «бежим, бежим!». Но бежать было некуда, они были уже рядом, с большими собаками и автоматами. Мужчин в деревне уже не было, все ушли на фронт, только старики, женщины и дети. Не помню, где был на тот момент брат, но он был уже большенький и, наверное, ушел к партизанам. Старшая сестра успела спрятаться в подвал и почти все время, пока они находились у нас, она просидела там. Когда немец вошел в наш дом, он застал нас троих – маму, меня и еще одну сестренку. Она была еще маленькая, лежала в качалке. До сих пор помню, как он, показывая на нас пальцем, пересчитывал вслух – «Айнц, цвай, драй». Они врывались во все дома в деревне.
  Были они у нас очень долго, жили в наших домах, всячески издевались. Они сожгли все сады в деревне, забрали скот. У нас на чердаке были курицы, немец забрался и всех перестрелял. Пока мама готовила им еду, нас с сестренкой они держали на мушке, порой даже как бы подшучивали, изображая выстрелы губами и тыкали дулом автомата.
  Еды нам не давали. Не забывается та картина, как они, сидя за столом, обедали. Один немец встал и протянул мне хлеб с маслом и повидлом. Я потянулась за ним, а он резко убрал руку, во второй раз также. Мне было очень голодно и сильно обидно, а они хохотали на всю избу. Нередко по ночам хотелось своровать у них со стола что-нибудь, но страх брал верх над голодом. Для этого нужно было пройти, переступая через немцев, их было много, и вдруг бы я наступила на одного из них. Почти все это время я просидела на печке. Однажды вместе с сестренкой нас закрыли внутри нее и стали поджигать. Мы уже задыхались от дыма, как вошел кто-то и стал кричать на них. Скорее всего, это был врач, на его форме был красный крест.
  Рядом с нами была еще одна деревня, там жили одни евреи. Их заставили копать яму, она напоминала силосную. Евреям сказали - копайте, будем русских стрелять, но на самом деле выстроили жителей той деревни в ряд и расстреляли. Все они лежали в этой яме, а недобитые так несколько дней мучились.
  Как немцы нашли моих старших брата и сестренку, я уже не помню. Но всех, более старшего возраста, кто мог работать, они отправляли в Германию. Иван и Маруся, насколько мне известно, после Победы пешком пришли оттуда. Их много было таких. Мы эту тему особо не обсуждали, может, маленькие были, может, вспоминать не хотелось.
  Немцы уходили с деревни в апреле, кажется, бежали на станцию, которая находилась в трех километрах от нас. Над деревней тогда низко-низко пролетали наши самолеты. Немцы показывали в небо пальцем и кричали: «Иван, русс Иван!».
  Немец ушел, но мы по-прежнему голодовали, ничего не осталось, в некоторых деревнях только трубы от печей и остались. Рядом поля были в трупах, в крови и в ямах от взрывов. Один дедушка на телеге возил куда-то трупы, мы помогали ему их грузить. На полях еще было много парашютов разноцветных – голубые, зеленые, белые. Мы их собирали и нам шили платьишки, косыночки, юбочки и т.д. С такими же ребятишками, как и я, часто собирали на еду конский щавель. Его мы приносили домой, где варили с водой. Перед уходом все колодцы в деревне немцы отравили. Благо, рядом речка протекала. Даже соли не было тогда, помню, как-то появилась кормовая, комочками такая. Дети вместо сладостей тогда её сосали, в одной руке соль в другой стакан воды. Еще ходили полынь собирали вместо дров, так как леса возле нашей деревни очень мало было. Вот в мешки и собирали по полям эту траву сухую.
  Время шло, организовали в доме бывшего председателя колхоза начальную школу. Мне не в чем было идти, обуви не было совсем. Тогда отец вернулся с фронта, вот я и пошла в первый класс в отцовских ботинках, портянки намотала также его. Отец с фронта пришел на костылях, с осколком гранаты в ноге. Орденов и знаков отличий было очень много на его форме.
  Когда мне было уже 16 лет, я была вынуждена уехать из деревни. Многие уезжали тогда, кто мог работать, по всему Советскому Союзу разъезжались. Я работала на Донбассе, затем в Новороссийск приехала. Работала там на вагоноремонтном заводе и нам давали бесплатный билет в любую точку Союза, вроде отпуска. Я решила ехать в Сибирь, в Мишелёвку Усольского района, где работала моя старшая сестра Маруся, которая, как я рассказывала, с Германии пешком домой вернулась. Когда отпуск уже заканчивался, сестра, как и положено, пошла провожать меня. Пошел с нами и гармонист, парень, которого мы с сестрой звали в гости частенько, чтоб он нам на гармони поиграл. Звали его Гена. В общем, не уехала тогда я, жить осталась с этим парнем, - смеется Екатерина Кирилловна.
  Позднее леспромхоз в Мишелёвке закрылся и Екатерина Кирилловна вместе с супругом приехала устраиваться на работу в открывающийся леспромхоз в п.Приморский. Так и проработала здесь до самой пенсии. На пенсию Екатерина Кирилловна вышла в день развала Советского Союза.
  - Как нарочно, на пенсию вышла, и на следующий день страны, в которой столько лет проработала, не стало, - смеется она.
  В июне этого года Екатерине Кирилловне исполнится 82 года. Мужа, Геннадия Яковлевича не стало, когда ей было еще 48 лет. С тех пор она живет одна, из-за тяжелого труда с раннего детства, к сожалению, она не смогла родить детей.
  Тем не менее, Екатерину Кирилловну каждый день кто-то навещает – соседи, друзья, социальный работник Уткина Ирина Михайловна.
  - Всегда мне помогает Татьяна Дмитриевна Серебренникова, в администрации работает ведущим специалистом. Супруг её очень часто бывает, по хозяйству помогает, их дети тоже. В 2015 году ногу сломала, не могла ни чего делать. Они меня сильно выручали, - говорит бабушка.
  Кстати, в 2015 году, когда Екатерина Кирилловна сломала ногу, было ей 79 лет, и это второй случай в её жизни, когда она обратилась в больницу. Первый раз, когда существовал леспромхоз, на рабочем станке ей отрезало два пальца.
  - В этот раз мне в больнице понравилось, врачи молодые, ухаживали хорошо, следили за мной. Главное, оперировали под наркозом, я с ними разговаривала и не больно совсем было. Не так, как тогда, когда с пальцами папала, «вживую» резали. В этот раз за доброе отношение врачей я даже в гости их пригласила, если будут в наших краях, - с благодарностью к ним рассказывает Екатерина Кирилловна.
  После у Екатерины Кирилловны появился еще и сахарный диабет. Многое есть нельзя или совсем по чуть-чуть.
  - Не могу я по чуть-чуть, видимо, в детстве наголодалась и до сих пор насытиться не могу. Конфеты люблю, сладкое, а сейчас ничего нельзя этого. Как будто снова голод в моей жизни наступил, - печально говорит она.
  Каждый день Екатерина Кирилловна по утрам умывается холодной водой и делает зарядку. В свои годы она сама прибирается по дому, моет полы, посуду, по её словам, хотя и предлагают помощь, характер у неё такой – «чтобы нравилось мне, лучше меня никто не сделает!».

  Федор Токтонов